На ютуб-канале The Insider Live вчера вышел новый эпизод передачи «Прослушка», которую ведет расследователь Андрей Захаров. К себе в гости он позвал российских журналистов Михаила Рубина и Фариду Рустамову, которые знакомы со многими источниками в российской власти, а до этого работали в президентском или парламентском пулах.
Тема выпуска: как через окружение Путина понять, что происходит у него в голове?
Публикую текстовую версию разговора Андрея с гостями с небольшими сокращениями.
В прошлом: «Дождь», РБК, «Известия»
Можешь вспомнить прогнозы, которые сбылись и которыми ты гордишься?
За последнее время у меня была одна новость, которая действительно описывала и объясняла, что происходит в голове у Путина. Это была новость к нашему расследованию про Юрия Ковальчука — о том, что ему выстроили в резиденциях точные копии кремлевского кабинета. Я помню, что я очень долго проверял эту новость, долго отказывался в неё верить, когда мне рассказали, а потом просто всё совпало.
Это, как мне кажется, реально отображает что-то про Путина. Потому что эта новость показывает, что он где-то не в реальности, что мы даже понятия не имеем, где Путин, мы не знаем, где находится наш президент, когда нам его показывают. Раньше мы знали до этой новости про его «консервы» (заранее подготовленные съемки и пресс-релизы со встреч), а теперь мы не знаем даже, откуда он нам вещает.
Вот когда был мятеж Пригожина: мы уверены, что Путин выступал из Кремля? Или он был из очередной копии своего кабинета? Нам же показали в моей любимой программе «Москва. Кремль. Путин» моего почти однофамильца Зарубина, как он проходит по этому кабинету и снимает, как Путин во время мятежа героически работает в Москве. Черт его знает, может, и Зарубину какую-то копию выстроили, где он по коридорам гуляет с Путиным. Мы же живем в абсолютном маразме.
Ну, наверное, еще мы можем поставить себе в заслугу материал про здоровье Путина: что за ним неизменно следует большая группа врачей. От нас, наверное, многие ждали, что мы точно расскажем, чем Путин болен, какой у него диагноз. Нет, мы рассказали другое: какие врачи беспрерывно за ним следуют. Человек куда-то выезжает, и у него должна находиться бригада из семи серьёзных докторов.
У тебя была передача «Рубиновые звезды». Там твоя задача была рассказывать, что происходит в Кремле. Почему сейчас это невозможно? Почему ты не можешь так же сесть, поговорить с источниками и рассказать нам? Что изменилось в общении с источниками за эти годы?
Потому что этот жанр умер. Там я рассказывал о беспрерывных конфликтах в администрации президента: как они там друг друга любят, мочат и так далее. Это чистая правда — они там многие ненавидят друг друга, это такой гадюшник. Это отображало правду, и об этом было интересно рассказывать. Мне подсовывали информаторов, благодаря этому [чиновники] друг от друга что-то узнавали, враждовали.
Есть чёткий момент, как мне кажется, когда журналисты фактически лишились доступа к телу Путина. Это случилось ровно, когда он вернулся на свой третий срок в 2012 году. До этого Путин старался общаться с журналистами, это нормальный формат для любого мирового лидера — общаться со своим пулом, и это общественно важно, чтобы нормальные независимые журналисты могли подходить к президенту и общаться с ним в том же режиме off the record (не под запись), просто чтобы понимать, чувствовать, что там с ним происходит, и потом это как-то пересказывать. Я правда считаю, что это важно, и во всех нормальных странах существует такая практика. Путин тоже ее придерживался.
Путин возвращается в 2012 году к власти, и журналисты кремлевского пула его все время спрашивают: когда пообщаемся, когда пообщаемся. Путин отнекивался, а потом состоялась встреча, и она была очень скучная, потому что Путин, видимо, сам в процессе осознал, что он второй раз зашел в президентскую реку — всё ему уже понятно, всё ему известно. Он очень вяло отвечал на вопросы, и всё — это была последняя встреча, больше Путин с 2012 года со своими журналистами, теми, кто за ним ездит, не встречается.
Пресс-конкуренция Журналисты устроили президенту медийную Болотную площадь
Существуют другие жанры, когда он общается с лояльными главными редакторами, которых можно цензурировать, встречается с «военкорами», а просто журналисты, которые о нем рассказывают, ему больше не интересны. Есть один Паша Зарубин, который за ним следует.